О многоязычии и полиглотах
Время от времени по разным поводам возникают разговоры на эту тему. Но, как ни странно, о полиглотах — то есть о реальных людях, а не о чем-то полумифическом — написано не так много. Судя по публикуемой ниже рецензии, книга Майкла Эрарда Babel No More не очень удачна. Трудно сказать — я ее не читал и не знаю, буду ли читать. Но рецензия наводит на интересные мысли, которыми я хотел бы позже поделиться в комментариях. Правда, это придется сделать не сейчас, так как я в феврале «под завязку» занят.
Babel No More: The Search for the World's Most Extraordinary Language Learners
By Michael Erard
The ability to speak multiple unrelated foreign languages fluently counts among a short list of showstopping talents, like the ability to play a Bach fugue or fly a helicopter (assuming one isn't a harpsichordist or pilot by profession). It impresses in part because it suggests discipline, time, and effort — and, perhaps, other hidden skills.
But what if the languages came effortlessly? There are, in the history of polyglottism, a few examples of people who seem to have found a way to cheat the system and acquire languages so easily and quickly that what would normally appear a feat of discipline and erudition looks instead like savantism. These hyperpolyglots chitchat fluently in dozens of dialects, and they pick up new ones literally between meals. For the rest of us who have to slave over our verb tables, their talent resembles sorcery.
Michael Erard's Babel No More is about these hyperpolyglots. It is not about concierges or mâitre d's who can charm guests in Japanese, English, and French, or about diplomats who get along without a translator in Moscow, Cairo, and Shanghai. Such people are strictly amateur compared to, say, Harold Williams, a New Zealander who attended the League of Nations and is said to have spoken comfortably to each delegate in the delegate's native tongue, or the American Kenneth Hale, who learned passable Finnish (one of about fifty languages he was reputed to speak convincingly) on a flight to Helsinki and allegedly learned Japanese after a single viewing of the Shogun miniseries.
The most famous hyperpolyglot is Giuseppe Mezzofanti, the nineteenth-century Bolognese cardinal who was reputed to speak between thirty and seventy languages, ranging from Chaldaean to Algonquin. He spoke them so well, and with such a feather-light foreign accent, according to his Irish biographer, that English visitors mistook him for their countryman Cardinal Charles Acton. (They also said he spoke as if reading from The Spectator.) His ability to learn a language in a matter of days or hours was so devilishly impressive that one suspects Mezzofanti pursued the cardinalate in part to shelter himself from accusations that he had bought the talent from Satan himself.
Babel No More takes Erard (who has only modest linguistic ability of his own) to Mezzofanti's library in Bologna, and then on the trail of modern Mezzofantis. Not one can match the ability of the cardinal himself. Many alleged hyperpolyglots turn out to be braggarts — one of them, Ziad Fazah, is now best known for appearing on a Chilean TV show and failing to respond coherently to speakers of half a dozen languages he claimed to know — and the rest are impressive but tend to need practice to keep up their skills. Their languages recede with disuse, and no one succeeds in switching from Abkhaz to Quechua to Javanese in the way Mezzofanti was said to.
Among the more impressive workhorses is Alexander Arguelles, who, at the time of his first meeting with Erard, is an unemployed academic and jogging enthusiast living in California. Arguelles reads novels in Dutch, writes and reads classical Arabic, and translates Korean for cash on the side. But he also spends twelve hours every day learning languages and obsessively cataloguing his progress. In his case, the hyperpolyglottism appears to be simply compulsive behavior.
And so it goes with virtually every hyperpolyglot Erard meets. His book ends up being less an exploration of modern Mezzofantis than a fairly convincing (if uninspiring) brief denying their existence, at least in the mythologized form that their reputations have assumed. Literally thousands of people tested Mezzofanti's abilities and came away satisfied, so it might seem improbable that he was anything less than a linguistic monster. And yet earwitness testimony is notoriously unreliable, and many people set an absurdly low bar for fluency. (I was once accused of speaking Russian, on the basis of successfully having read a train schedule and bought a ticket in Irkutsk.)
All this is not to say that hyperpolyglots are all frauds. Both Mezzofanti and Kenneth Hale were reluctant to enumerate their languages, and although both conversed happily with many visitors — who were gratified and enchanted by the gesture of linguistic respect — they denied that they were doing anything remarkable or praiseworthy. Hyperpolyglots argue that what they do is not fluent speaking but instead a sort of mechanical reproduction, a robotic trick rather than a human skill. Hale, an MIT professor who died in 2001, is quoted as disputing the idea that he “spoke” fifty languages, limiting his claim to only three, one of them being the Australian Aboriginal language Warlpiri. He distinguished “saying things” from speaking a language and really understanding it. The ability to pretend to converse in a language, and get by, isn't the same as speaking it fluently.
Both men were, of course, tremendously accomplished individuals: Mezzofanti curated the Vatican Library, and Hale was among the most distinguished members of the best linguistics department in the world. Harold Williams, the New Zealander, wrote a very good book about Russia (Russia of the Russians), led a remarkable life, and was a sensitive reader of his hero and acquaintance Leo Tolstoy. By contrast, the hyperpolyglots alive today — at least, the ones Erard manages to find — seem to be quite unremarkable people. The most impressive is a World Bank employee.
It's hard to know whether to take the humility of a Hale or Mezzofanti or Williams at face value. For those of us who simply want to communicate, the ability to do what Hale calls “saying things” would be more than adequate to the task. Erard is, unfortunately, unable to distill anything from these men's examples that tells how to awaken the slumbering linguistic monsters within the rest of us. It helps to enjoy languages, perhaps to the point of compulsive behavior. And Hale, Mezzofanti, and Williams all inspired a great deal of affection among their interlocutors, which indicates perhaps that learning languages is easier if your extroverted side is expressed through linguistic acquisition.
This all suggests that there's no magic formula for language learning, or at least nothing that one can use purely through an act of will. You can't become Mezzofanti, in part because the traits are not generally voluntary and in part because even Mezzofanti wasn't Mezzofanti. There are learning techniques that sometimes work and sometimes don't; some say adding physical movement helps learning (Arguelles likes to run around and shout vocabulary words), and some suggest that zapping one's brain with electricity can boost memory. But for most of us, it's back to the flash cards, and to humiliating ourselves when we try to order in French restaurants.
- Войдите на сайт для отправки комментариев
о полиглотах
Павел Русланович! Может, интересно будет прочитать мой пост годичной давности на эту тему "...бабушка знала восемь языков",
http://perevod99.blogspot.com/2011/02/blog-post_14.html
отклик на интервью академика РАН Юрия Пивоварова в "Новой газете".
Спасибо
Это сложная и интересная тема, и я надеюсь в ближайшее время кое-что написать здесь.
В продолжение темы
Вот появился просвет на пару часов и есть возможность продолжить тему о полиглотах.
Ну, во-первых, если "поли" это более двух-трех языков, то полиглоссия - довольно распространенное явление. Образованный житель Голландии, Бельгии или Швейцарии владеет тремя языками как минимум. При этом уровень владения языками у него довольно высокий (а это важный момент, о котором позже). Книга Эрарда о другой категории людей - гиперполиглотах. Категория действительно довольно интересная, на мой взгляд немногочисленная и мало изученная. О них тоже позже.
Сначала - об элементах гиперполиглоссии среди людей, не являющихся в языковом отношении феноменами. Таких людей немало, особенно если не предъявлять слишком высоких требований к степени владения языками (то, что по-английски называется proficiency). Кстати, тоже отдельная и интересная тема: американцы выделили пять уровней (elementary, limited working proficiency, professional working proficiency, full professional proficiency, native or bilingual proficiency), но можно представить себе и другие классификации ("читаю и перевожу со словарем", "могу объясниться", "свободно говорю", "хорошо владею", "владею (почти) как родным", "второй родной"). На мой взгляд, человек, имеющий некоторые способности к языкам, может овладеть в разной степени несколькими языками - до десяти-пятнадцати.
Хорошо известно, что каждый следующий язык изучать легче, чем предыдущий, тем более если это язык той же языковой семьи. У русских в этом отношении преимущество - наш родной язык существенно (но не слишком!) отличается от большинства европейских языков, поэтому, освоив, скажем, английский, мы можем "добавлять" по двум направлениям - скажем, заняться, как в моем случае, французским и чешским. Опять-таки в моем случае, после французского и чешского не очень трудно (наоборот, скорее приятно) осваивать испанский и итальянский (в Барселоне мне также понравился каталонский, почти все понятно, а за пару месяцев можно научиться сносно говорить), а после чешского - польский и украинский. Несколько труднее немецкий, но в общем - не "сизифов труд". Мой друг Дмитрий Фурман изучал языки для профессиональных целей. Он читал на всех упомянутых языках, плюс на латыни, португальском, румынском, а в последние годы жизни занимался турецким (это было труднее, в том числе потому, что он тяжело болел). Одна особенность: на всех языках он говорил не очень бегло, разговорной речью мало интересовался, просто потому, что это было ему не очень нужно.
Получается, что люди отнюдь не феноменальных способностей вполне могут быть полиглотами, если не предъявлять к ним невыполнимых требований типа "владеет в совершенстве" и если они сами не претендуют на что-то сверхъестественное.
О феноменах я напишу позже, а закончу забавной цитатой из мемуаров одного из секретарей Сталина Бориса Бажанова, бежавшего в 1928 году из СССР. Он пишет о заведующем Финансовым отделом ЦК Раскине: "Хорошо, что Раскину не приходится много разговаривать. Он - русский еврей, эмигрировавший из России в детстве и побывавший в очень многих странах. Он говорит на таком русском языке, что понять его очень трудно. Кажется, то же и на других языках. Сотрудники его отдела говорят: "Товарищ Раскин владеет всеми языками, кроме своего собственного".
Джузеппе Медзофанти
Ну да, вот Дитмар Эльяшевич Розенталь, автор десятков справочников по русскому языку, якобы, до конца своей жизни говорил по-русски с заметным акцентом. А Виктор Степанович Черномырдин - без акцента, но ни одной синтаксически правильной русской фразы. Кардинал Медзофанти наверняка на большинстве языков говорил плохо: учебники и словари в его время были просто ужасны, а многие "носители" иностранных языков, с которыми он встречался и общался в Риме, обладали скудным словарным запасом или вовсе говорили на диалекте, весьма далеком от соответствующего литературного языка. См. также мою статью "Английский - в совершенстве" на сайте одного агентства.
http://www.avantec.ru/default.aspx?ti=1&hti=15
О гиперполиглотах
Проверка реальной "языковой компетенции" гиперполиглотов - дело чрезвычайно трудное и даже, наверное, практически невозможное, если говорть о всем спектре языков, на владение которыми они претендуют. Тем не менее, сомневаться в том, что есть люди, способные освоить иностранный язык очень быстро и сохранить определенную степень владения этим языком на длительное время несмотря на отсутствие практики, не приходится. Судя по воспоминаниям коллег, такой способностью обладал, например, международный обозреватель советских времен Анатолий Овсянников, которого я помню по его телевизионным комментариям как человека в иных отношениях совершенно не выдающегося. Если отсечь "псевдополиглотов" (так, один мой коллега, Саша П., заходя в итальянский ресторан всегда обменивается с хозяином серией реплик, звучит великолепно - но языком он не владеет), то остается очень небольшое количество людей (видимо, к ним принадлежал и Медзофанти, но опять-таки небезоговорочно) с действительно феноменальными способностями, которые заслуживают тщательного научного изучения. То, что такое изучение, насколько мне известно, не проводится, вызывает некоторые подозрения, но я думаю, что серьезных исследований дело обязательно дойдет.
Полиглоты
Павел Русланович! Вот небольшая цитата из работы Андрея Анатольевича Зализняка "Слово о полку Игореве": Взгляд лингвиста, 2004.
"Легкость, с которой человек производит устные и письменные тексты на родном языке, лишает его возможности поверить в истинные масштабы той информации, которой он при этом бессознательно оперирует.
Особенно доверчиво относятся к мысли о том, что некто засел за книги и научился говорить и писать на иностранном языке "как на родном", те, кто ни одним иностранным языком активно не владеет.
Люди верят бойким журналистским рассказам о том, как способного русского паренька поучили в разведшколе немецкому языку, забросили в немецкий тыл и там он успешно выдавал себя за немца.
Поэтому рассказ о том, что кто-то написал безупречный длинный текст на чужом языке (или на своем, но тысячелетней давности), далекими от лингвистики людьми не воспринимается как рассказ о подвиге или чуде.
Они скорее возьмутся обсуждать вопрос о том, зачем это могло автору понадобиться, чем то, как ему это удалось. Они вполне готовы допустить, например, что это было сделано между делом, в качестве озорной шутки".
См. о ней мой пост Взгляд лингвиста - 2004
http://perevod99.blogspot.com/2009/04/2004.html
Уточнение вдогонку
Ой, забыл пояснить смысл цитаты (из Зализняка): по-моему, дело не в наличии или отсутствии выдающихся способностей, а в наличии или отсутствии необходимой информации. Какими бы выдающимися способностями не обладал человек, он не может выучить язык марсиан. Просто потому, что он ни разу не был на Марсе, а они - на Земле. Нет никаких сведений просто об их языке. А во времена Медзофанти расстояние между Ватиканом и Монголией было больше, чем от Земли до Марса (полтора года пути при попутном ветре!). Грамматик монгольского языка не было не только в Ватикане, но и в самой Монголии. Словарей монгольских не было. Даже если кардинал был знаком с одним-двумя монголами, то есть "носителями языка", вряд ли это были богатые и образованные люди. Даже если этим чабанам кто-то зачитал бы вслух монгольский перевод буддистского канона (с тибетского), они бы ничего не поняли, поскольку литературный и разговорный варианты любого языка очень сильно отличаются по синтаксису и по словарю.
Способности тоже имеют значение
Сама возможность изучения языка (причем именно изучения, а не просто поверхностного ознакомления) - действительно важный фактор. И я согласен с Вами - во времена Медзофанти такие возможности отсутствовали в отношении многих (но не всех) языков, знание которых он "декларировал" (или ему приписывали). Повторюсь, что для оценки реальности многоязычия важен объем предъявляемых требований. Для меня "владение языком" - это и серьезное знакомство с реалиями, культурно-лингвистической традицией (подробно об этом понятии как-нибудь позже), способность к диалогу по значимым для данной культуры темам. В этом смысле я "владею" только двумя иностранными языками - английским и в меньшей степени французским. И в этом смысле гиперполиглотов, по-видимому, вообще не может быть. Но приличное владение несколькими языками на уровне чтения и общения - явление не такое уж редкое, и, по-моему, даже это требует определенных способностей, так что фактор способностей я бы не стал приуменьшать. А если речь идет о десятках языков, то - в случае подтверждения - можно говорить о феноменальных способностях. И для науки их изучение , казалось бы, должно быть чрезвычайно интересно. Но по не совсем понятным мне мне причинам серьезных исследований полиглоссии ("умеренной" или "гипер") не ведется. Повторяю, я думаю, что дело до этого обязательно дойдет.
Като Ломб
Вот если бы Като Ломб жила во времена Медзофанти, ну не было бы у нее, по любому (сленг!) возможности выучить столько языков!
Вот если бы кардинал Медзофанти жил во времена Като Ломб (дикие пертурбации в Европе, с миграциями населения туда-сюдайными), я бы ни на секунду не усомнился в его умении говорить (раз!) читать (два!), понимать на слух (три!) на стольких языках.
Математика: необходимые и достаточные условия. Способности - нужны, но их НЕ ДОСТАТОЧНО.
Способный парень (и похоже, что не "липа")
Callander teenager named 'most multi-lingual' in the UK
By Huw Williams
BBC Scotland reporter
A 14 year old from Callander has been named the most multi-lingual child in the UK.
After he learned Russian, Bruce Ballie-Hamilton decided to acquire Mandarin next, because, he told BBC Radio's Good Morning Scotland programme, he "wanted a challenge".
Arabic was next on the list. After a language with, effectively, no alphabet he wanted to learn something with a totally different alphabet.
Those three languages were all learnt at home, in Callander in Perthshire. And he has already notched up a grade A pass in each of them, at GSCE or AS level.
In addition, he started learning French, German and Spanish at Beaconhurst School in Bridge of Allan, near Stirling.
His mother, Paula, explained her son has always been ambitious, to work in international business.
But acquiring so many languages has not always been easy.
"I must admit I cried when I saw his first (Russian) dictionary", she said.
"I thought how is he going to do that. But he was determined. And look where he is now."
Where he is now is winner of a UK-wide competition to find Britain's most multi-lingual under-15 year old.
He had to convince the judges in the competition run by publisher Harper Collins that he could communicate effectively in each of his seven languages (including English).
Well enough to deal with the sort of situation that might arise while travelling; describe experiences and events, dreams and ambitions; and explain his opinions and plans.
Continue reading the main story “Start QuoteOnce you've learned the language, you've learned the language. And you just click into that mind-set.”
End Quote
I talked to him and his mother in the library at their home.
The shelves are filled with tourist guides to countries round the world, and language text books. There is a whiteboard in the corner, covered in Arabic script.
Bruce says he reckons it is bound to help in business, being able to talk to clients or suppliers in their own language.
"If you've bothered to learn their language then, obviously, you'll get on better (with them)."
He laughs in agreement, when I suggest it will also stop anyone having private conversations behind his back - he will always know exactly what they are talking about.
And he has already experienced the benefits of being fluent in so many languages.
"I've been to one or two other countries and it's a lot of fun being able to speak the language. And people's attitude is a lot friendlier, if you speak their own language to them."
So, I wondered, does it almost get to the point where he wants to add another language or two to his collection just for fun?
"Not yet," Bruce tells me. "It is kind of like a hobby, to learn these languages. But it's more than a hobby, really. Because you have to really push hard. If you try half-heartedly, you won't get anywhere."
And, does he ever get confused? Be saying something in Arabic, for instance, but find himself thinking of a Russian word?
"Once or twice, I must admit. But not often. Once you've learned the language, you've learned the language. And you just click into that mind-set."
And he has not stopped.
After learning standard modern Arabic, the next project is learn Lebanese.
Еще о многоязычии
Умер Майкл Генри Хайм. Статья дает представление и о его творческой деятельности, и о жизни этого, видимо, непростого человека, в частности, его отношениях с Миланом Кундерой (судя по всему, нашла коса на камень - два сильных, убежденных в своей правоте человека не смогли найти компромисс).
http://www.latimes.com/news/obituaries/la-me-michael-henry-heim-20121007...